Василий Грозин

Память

Человеку противопоказано быть подопытным кроликом,
смиренно лежащим под лабораторным скальпелем истории

Ю.В.Бондарев. XIX конференция КПСС 1988 г.

Человеку свойственно помнить и свойственно забывать. Мы редко задумываемся о роли этой способности нашего сознания в жизни человека. А роль эта огромна. Память позволяет нам удерживать в голове множество представлений, которое мы упорядочиваем и используем по мере надобности для выработки поведения. Кроме того, мы испытываем внутренние ощущения от вспоминаемых образов, переживаем, живем ими.

Богатство жизненного опыта, классификации жизненных обстоятельств, множество вариантов поведения, - все это, хранимое памятью, бывает нам необходимо и полезно для ориентации в окружающих условиях, для управления собственным поведением и взаимодействия с другими людьми.

Другие тоже обладают памятью. У них свой багаж опыта и образов. Память взаимодействующих людей хранит много общего. Мы осваиваем общий язык. Не только язык слов, но также язык образов, форм поведения, отношений к предметам. Благодаря общности языка мы можем успешно согласовывать детали совместного поведения и обмениваться тем, что хранит наша память. Мы принимаем опыт старших и сплавляем его со своим. Потомки идут дальше.

Сознание - наш внутренний мир - связывает нас с внешним миром. Но может и отгораживать от него.

Нарушения функций памяти - забывчивость некстати, вспоминание некстати, смешение воспоминаний и тому подобное - мешают нам вести себя сообразно обстоятельствам. Неуместные воспоминания могут рассорить влюбленных, испортить настроение и даже отравить жизнь.

Память и в целом сознание служат инструментами адаптации человека к условиям окружающего мира. Требуется определенное умение, своего рода навыки, чтобы пользоваться этими инструментами. Притом происходящее в сознании нематериально, его нельзя сфотографировать, наблюдать снаружи, объективно фиксировать. Поэтому управляться со своим внутренним миром подрастающего человека учат не так, как в столярной мастерской учат изготавливать табуретку.

Искусство жить в ладу как с внешним миром, так и с внутренним нарабатывается предшествующими поколениями народа ценой тяжелых испытаний, потерь и трудных побед. Оно складывается в общую культурно-историческую систему представлений. Культурно-историческая (еще ее называют традиционной) система представлений в отличие от слов языка не только обозначает явления, но и устанавливает между ними более или менее определенные соотношения.

Например, понятия проституция, убийца, убийство, безумие в русской культуре с XIX века и поныне имеют устойчиво негативный смысл. Понятия любовь, жизнь, разум обладают наибольшей критериальной весомостью и самоочевидной ценностью.

Традиционные соотношения фиксируются не столько в самом формальном общем языке, сколько в подразумеваемой эмоциональной, ценностной, нравственной окраске используемых языковых ярлыков. То есть, помимо собственно языка и прагматических знаний (как делать табуретки) мы наследуем еще множество общих мысленных, вернее мысленно-образных моделей, воспроизводящих традиционную надъязыковую нравственность. Если не знаешь подразумеваемой оценочной окраски слов, понятий, образов, то можешь истолковать сказанное превратно, ошибиться, обмануться.

Язык, рассматриваемый сам по себе, отдельно от традиционных представлений, гибок, в нем как будто и нет формальных рамок для выражения мысли. Можно создавать тексты, содержащие вновь приобретенный опыт, можно подвергать в текстах критике традиционные отношения. Это хорошо, ибо придает человеческому общению свободу теоретизирования о жизни. Жизнь идет вперед, при этом вскрываются противоречия или пробелы традиционных представлений, их несоответствие новым жизненным обстоятельствам. В процессе жизнедеятельности традиционные представления должны подновляться. Однако это не повод отказаться от надъязыковой нравственности вообще. Без соответствующих укладу жизни общих договоренностей, обязательных для всех сторон, наши навыки взаимодействия перестают работать.

Трудно представить себе масштабную человеческую общность без надъязыковой нравственности. По-видимому, взаимодействия в ней должны основываться на страхе и беспомощности неразвитого большинства перед управляющим могущественным меньшинством. Но тогда хотя бы меньшинство должно быть спаяно какой-то своей "нравственностью".

В условиях противостояния человеческих общностей, напротив, нетрудно представить ситуацию, когда логика релятивизма, достигнутого в самопонимании современного человека, в том числе и релятивизма ценностей, обращается чьей-либо корыстной волей намеренно против традиционной нравственности как таковой, огульно (см. Хаотизирующий релятивизм, Ценностный нигилизм). Это было одним из главных направлений пропаганды антикоммунистических ценностей, незаметно начатой в СССР в 1985 году и развернутой в 1990-е годы в РФ до грандиозного масштаба.

Успех подобных мероприятий разобщает людей, ослабляет общность, подвергаемую такому воздействию, и способствует ее подчинению атакующему субъекту. Затем деморализованной общности навязывают суррогатную управляемую "нравственность", которая не дает ей возможности самостоятельно развиваться.

Москва
23.03.2010.

См. также
О моральной ответственности за хаотизацию добра и зла
Обструкционные приемы в интернет-дискуссиях
Имеют ли они право судить
Различение враждебности и дружественности
Разрушенная защита
О различении рациональной и иррациональной аргументации
Логика договоренностей
Актуальные мысли